Федор Тютчев — О, как убийственно мы любим: Стих. О, как убийственно мы любим Что сердцу нашему милей тютчев

«Жизни блаженство
в одной лишь любви»

Удивительная, неповторимая и проникновенная любовная лирика Тютчева вошла в сокровищницу не только русской, но и мировой литературы. Его муза, скромная, даже стыдливая, благодаря абсолютному отсутствию в его поэзии эротизма, чувственных восторгов и пошлости, образов наложниц и цыганок, таких популярных в 40-60-х годах XIX века, кажется близкой и понятной внимательному читателю.

Центральное место в любовной лирике Ф.И. Тютчева бесспорно занимает Денисьевский цикл, лирический дневник, исповедь последней любви 47-летнего мужчины и 24-летней девушки, Елены Александровны Денисьевой. Их отношения продолжалась 14 лет. В самом начале их встреч поэт предчувствовал волю рока в союзе их душ:
И роковое их слиянье,
И... поединок роковой...
«Предопределение»

Сколько пришлось пережить юной девушке, так страстно влюбленной в поэта: она оказалась отвергнутой обществом, даже отец отрекся от неё, когда узнал о связи с женатым мужчиной. В марте 1851 года, Тютчев написал:
Толпа вошла, толпа вломилась
В святилище души твоей,
И ты невольно устыдилась
И тайн и жертв, доступных ей...

Драматизм усиливается в стихотворении «О, как убийственно мы любим...», где в сущности, пред¬стает образ убитой, погубленной любви. Ф.И. Тютчев чувствовал свою безграничную вину и перед Еленой, и перед законной женой. Обеих он любил, ни от одной не мог отказаться.

Самоотверженность, бескорыстная, самозабвенная, страстная и жертвенная любовь женщины возносит её образ в стихах Тютчева до образа Мадонны, хотя Федор Иванович не произносит этого слова. Зато в его поэзии нашли отражение строки: «Любила ты, и так, как ты, любить - Нет, никому еще не удавалось!», которые эхом отозвались в поэзии А. Блока, преклонявшегося перед Тютчевым: «Да, так любить, как любит наша кровь,/ Никто из вас давно не любит!»

Смерть Елены Александровны от чахотки 4 августа 1864 года была невосполнимой утратой для поэта. Стихотворение «Весь день она лежала в забытьи» показывает сколь велико, поистине безмерно человеческое горе в момент прощания с близким и дорогим существом, подарившем поэту «блаженство» «последней любви».

Во время отношений с Е.А. Денисьевой Ф.И. Тютчев был женат на Эрнестине Дернберг, которой суждено было пройти по жизни рядом с Федором Ивановичем до конца его дней. Он любил её самозабвенно, она была его идеалом, в котором воплощено все «лучшее» и «высшее».

Мне благодатью ты б была -
Ты, ты, моё земное провиденье!..

Чувством к Эрнестине вызваны строки ещё одного тютчевского шедевра - «Люблю глаза твои, мой милый друг...».

В 1850-1853 годах их отношения перешли в переписку, мучительную, долгую, то раскаляющую страсти до предела, то примиряющую супругов. Знаменитое стихотворение «Она сидела на полу» написано об этом периоде отношений с супругой.

Эрнестина Федоровна не решалась или же не унижалась до разговоров о той, которая встала между нею и мужем. Они страдали оба. Федор Иванович от любви к двум женщинам, от своего предательства жены, его жена – от необходимости делить любимого с другой, от невозможности разорвать отношения, от сострадания и приятия поэта. Эрнестина любила Федора Ивановича настолько, что понимала все его страдания и душевные мучения, они принимала его, прощала и оберегала от ударов судьбы, она примиряла его с самим собой, когда он не мог себя простить. И он не простил себя.

Две параллели в жизни неслиянны.
Неразделимо устремились в высь
И осиялись светом первозданным -
В стихе одном два ангела слились.

Образы героинь обеих женщин поэт любил возвышенно и искренне. Выстраданная любовь, не покидающее чувство вины перед женщинами нашли отражение в любовной лирике Тютчева, такой страстной и проникновенной.

Я очи знал,- о, эти очи!..

Я очи знал,- о, эти очи!
Как я любил их - знает Бог!
От их волшебной, страстной ночи
Я душу оторвать не мог.

В непостижимом этом взоре,
Жизнь обнажающем до дна,
Такое слышалося горе,
Такая страсти глубина!

Дышал он грустный, углубленный
В тени ресниц ее густой,
Как наслажденье, утомленный,
И, как страданья, роковой.

И в эти чудные мгновенья
Ни разу мне не довелось
С ним повстречаться без волненья
И любоваться им без слез.

Я знал ее еще тогда...

Я знал ее еще тогда,
В те баснословные года,
Как перед утренним лучом
Первоначальных дней звезда
Уж тонет в небе голубом...

И всё еще была она
Той свежей прелести полна,
Той дорассветной темноты,
Когда, незрима, неслышна,
Роса ложится на цветы...

Вся жизнь ее тогда была
Так совершенна, так цела,
И так среде земной чужда,
Что, мнится, и она ушла
И скрылась в небе, как звезда.

Я встретил вас - и все былое...

Я встретил вас - и все былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое -
И сердцу стало так тепло...

Как поздней осени порою
Бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенется в нас,-

Так, весь обвеян духовеньем
Тех лет душевной полноты,
С давно забытым упоеньем
Смотрю на милые черты...

Как после вековой разлуки,
Гляжу на вас, как бы во сне,-
И вот - слышнее стали звуки,
Не умолкавшие во мне...

Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь,-
И то же в нас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!..

Предопределение

Любовь, любовь - гласит преданье -
Союз души с душой родной -
Их соединенье, сочетанье,
И роковое их слиянье.
И... поединок роковой...

И чем одно из них нежнее
В борьбе неравной двух сердец,
Тем неизбежней и вернее,
Любя, страдая, грустно млея,
Оно изноет наконец...

Последняя любовь

О, как на склоне наших лет
Нежней мы любим и суеверней...
Сияй, сияй, прощальный свет
Любви последней, зари вечерней!

Полнеба обхватила тень,
Лишь там, на западе, бродит сиянье,-
Помедли, помедли, вечерний день,
Продлись, продлись, очарованье.

Пускай скудеет в жилах кровь,
Но в сердце не скудеет нежность...
О ты, последняя любовь!
Ты и блаженство и безнадежность.

Пламя рдеет, пламя пышет...

Пламя рдеет, пламя пышет,
Искры брызжут и летят,
А на них прохладой дышит
Из-за речки темный сад.
Сумрак тут, там жар и крики,-
Я брожу как бы во сне,-
Лишь одно я живо чую:
Ты со мной и вся во мне.

Треск за треском, дым за дымом,
Трубы голые торчат,
А в покое нерушимом
Листья веют и шуршат.
Я, дыханьем их обвеян,
Страстный говор твой ловлю...
Слава богу, я с тобою,
А с тобой мне как в раю.

Она сидела на полу...

Она сидела на полу
И груду писем разбирала,
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала.

Брала знакомые листы
И чудно так на них глядела,
Как души смотрят с высоты
На ими брошенное тело...

О, сколько жизни было тут,
Невозвратимо пережитой!
О, сколько горестных минут,
Любви и радости убитой!..

Стоял я молча в стороне
И пасть готов был на колени,-
И страшно грустно стало мне,
Как от присущей милой тени.

О, не тревожь меня укорой справедливой!..

О, не тревожь меня укорой справедливой!
Поверь, из нас из двух завидней часть твоя:
Ты любишь искренно и пламенно, а я -
Я на тебя гляжу с досадою ревнивой.

И, жалкий чародей, перед волшебным миром,
Мной созданным самим, без веры я стою -
И самого себя, краснея, сознаю
Живой души твоей безжизненным кумиром.

О, как убийственно мы любим...

О, как убийственно мы любим,

Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!

Давно ль, гордясь своей победой,
Ты говорил: она моя...
Год не прошел - спроси и сведай,
Что уцелело от нея?

Куда ланит девались розы,
Улыбка уст и блеск очей?
Все опалили, выжгли слезы
Горючей влагою своей.

Ты помнишь ли, при вашей встрече,
При первой встрече роковой,
Ее волшебный взор, и речи,
И смех младенчески живой?

И что ж теперь? И где все это?
И долговечен ли был сон?
Увы, как северное лето,
Был мимолетным гостем он!

Судьбы ужасным приговором
Твоя любовь для ней была,
И незаслуженным позором
На жизнь ее она легла!

Жизнь отреченья, жизнь страданья!
В ее душевной глубине
Ей оставались вспоминанья...
Но изменили и оне.

И на земле ей дико стало,
Очарование ушло...
Толпа, нахлынув, в грязь втоптала
То, что в душе ее цвело.

И что ж от долгого мученья
Как пепл, сберечь ей удалось?
Боль, злую боль ожесточенья,
Боль без отрады и без слез!

О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!

Не раз ты слышала признанье...

Не раз ты слышала признанье:
"Не стою я любви твоей".
Пускай мое она созданье -
Но как я беден перед ней...

Перед любовию твоею
Мне больно вспомнить о себе -
Стою, молчу, благоговею
И поклоняюся тебе...

Когда, порой, так умиленно,
С такою верой и мольбой
Невольно клонишь ты колено
Пред колыбелью дорогой,

Где спит она - твое рожденье -
Твой безыменный херувим,-
Пойми ж и ты мое смиренье
Пред сердцем любящим твоим.

Чему молилась ты с любовью

Чему молилась ты с любовью,
Что как святыню берегла,
Судьба людскому суесловью
На поруганье предала.

Толпа вошла, толпа вломилась
В святилище души твоей,
И ты невольно постыдилась
И тайн и жертв, доступных ей.

Ах, если бы живые крылья
Души, парящей над толпой,
Ее спасали от насилья
Бессмертной пошлости людской!